Отправлено: 19.07.13 22:50. Заголовок: Путь мастера. (Максимилиан Волошин).
Подмастерье
Посвящается Ю. Ф. Львовой
Мне было сказано: Не светлым лирником, что нижет Широкие и щедрые слова На вихри струнные, качающие душу, – Ты будешь подмастерьем Словесного, святого ремесла, Ты будешь кузнецом Упорных слов, Вкус, запах, цвет и меру выплавляя Их скрытой сущности, – Ты будешь Ковалом и горнилом, Чеканщиком монет, гранильщиком камней. Стих создают – безвыходность, необходимость, сжатость, Сосредоточенность… Нет грани меж прозой и стихом: Речение, В котором все слова притерты, Пригнаны и сплавлены, Умом и терпугом, паялом и терпеньем, Становится лирической строфой, – Будь то страница Тацита Иль медный текст закона. Для ремесла и духа – единый путь: Ограничение себя. Чтоб научиться чувствовать, Ты должен отказаться От радости переживаний жизни, От чувства отрешиться ради Сосредоточья воли, И от воли – для отрешенности сознанья. Когда же и сознанье внутри себя ты сможешь погасить – Тогда Из глубины молчания родится Слово, В себе несущее Всю полноту сознанья, воли, чувства, Все трепеты и все сиянья жизни. Но знай, что каждым новым Осуществлением Ты умерщвляешь часть своей возможной жизни: Искусство живо – Живою кровью принесенных жертв. Ты будешь Странником По вещим перепутьям Срединной Азии И западных морей, Чтоб разум свой ожечь в плавильных горнах знанья, Чтоб испытать сыновность и сиротство И немоту отверженной земли. Душа твоя пройдет сквозь пытку и крещенье Страстною влагою, Сквозь зыбкие обманы Небесных обликов в зерцалах земных вод. Твое сознанье будет Потеряно в лесу противочувств, Средь черных пламеней, среди пожарищ мира. Твой дух дерзающий познает притяженья Созвездий правящих и волящих планет… Так, высвобождаясь От власти малого, беспамятного «я», Увидишь ты, что все явленья – Знаки, По которым ты вспоминаешь самого себя, И волокно за волокном сбираешь Ткань духа своего, разодранного миром.
Когда же ты поймешь, Что ты не сын земле, Но путник по вселенным, Что солнца и созвездья возникали И гибли внутри тебя, Что всюду – и в тварях, и в вещах – Божественное Слово, Их к бытию призвавшее, Что ты освободитель божественных имен, Пришедший изназвать Всех духов – узников, увязших в веществе, Когда поймешь, что человек рожден, Чтоб выплавить из мира Необходимости и Разума – Вселенную Свободы и Любви, – Тогда лишь Ты станешь Мастером.
Отправлено: 19.07.13 23:21. Заголовок: Заклятье о Русской земле.
Заклятье о Русской земле
Встану я помолясь, Пойду перекрестясь, Из дверей в двери, Из ворот в ворота – Утренними тропами, Огненными стопами, Во чисто поле На бел-горюч камень.
Стану я на восток лицом, На запад хребтом, Оглянусь на все четыре стороны: На семь морей, На три океана, На семьдесят семь племен, На тридцать три царства – На всю землю Свято-Русскую.
Не слыхать людей, Не видать церквей, Ни белых монастырей, – Лежит Русь – Разоренная, Кровавленная, опаленная По всему полю – Дикому – Великому – Кости сухие – пустые, Мертвые – желтые, Саблей сечены, Пулей мечены, Коньми топтаны.
Ходит по полю железный Муж, Бьет по костям Железным жезлом: «С четырех сторон, С четырех ветров Дохни, Дух! Оживи кость!»
Не пламя гудит, Не ветер шуршит, Не рожь шелестит – Кости шуршат, Плоть шелестит, Жизнь разгорается…
Как с костью кость сходится, Как плотью кость одевается, Как жилой плоть зашивается, Как мышцей плоть собирается, Так – встань, Русь! подымись, Оживи, соберись, срастись – Царство к царству, племя к племени.
Кует кузнец золотой венец – Обруч кованный: Царство Русское Собирать, сковать, заклепать Крепко-накрепко, Туго-натуго, Чтоб оно – Царство Русское – Не рассыпалось, Не расплавилось, Не расплескалось…
Чтобы мы его – Царство Русское – В гульбе не разгуляли, В плясне не расплясали, В торгах не расторговали, В словах не разговорили, В хвастне не расхвастали.
Чтоб оно – Царство Русское – Рдело-зорилось Жизнью живых, Смертью святых, Муками мученных.
Будьте, слова мои, крепки и лепки, Сольче соли, Жгучей пламени… Слова замкну, А ключи в Море-Океан опущу.
Отправлено: 19.07.13 23:51. Заголовок: Потому что Волошин б..
Потому что Волошин был настоящим магом. Именно он вдохновил Булгакова к написанию "Мастера и Маргариты". И вдохновлял многих писателей и поэтов того времени. Я постараюсь выложить о нем и его творчестве побольше информации, но не сразу. Волошина читаю и перечитываю, восхищенью нет предела, постоянно нахожу что-то новое, волебное, магическое .
А пока еще одно произведение. Когда читаю его просто слезы текут сами.
Владимирская Богоматерь
Не на троне – на Ее руке, Левой ручкой обнимая шею, – Взор во взор, щекой припав к щеке, Неотступно требует… Немею – Нет ни сил, ни слов на языке… Собранный в зверином напряженьи Львенок-сфинкс к плечу ее прирос, К ней прильнул и замер без движенья, Весь – порыв, и воля, и вопрос. А Она в тревоге и в печали Через зыбь грядущего глядит В мировые рдеющие дали, Где закат пожарами повит. И такое скорбное волненье В чистых девичьих чертах, что Лик В пламени молитвы каждый миг Как живой меняет выраженье. Кто разверз озера этих глаз? Не святой Лука-иконописец, Как поведал древний летописец, Не Печерский темный богомаз: В раскаленных горнах Византии, В злые дни гонения икон Лик Ее из огненной стихии Был в земные краски воплощен. Но из всех высоких откровений, Явленных искусством, – он один Уцелел в костре самосожжений Посреди обломков и руин. От мозаик, золота, надгробий, От всего, чем тот кичился век, – Ты ушла по водам синих рек В Киев княжеских междоусобий. И с тех пор в часы народных бед Образ Твой, над Русью вознесенный, В тьме веков указывал нам след И в темнице – выход потаенный. Ты напутствовала пред концом Ратников в сверканьи литургии… Страшная история России Вся прошла перед Твоим лицом. Не погром ли ведая Батыев – Степь в огне и разоренье сел – Ты, покинув обреченный Киев, Унесла великокняжий стол? И ушла с Андреем в Боголюбов, В прель и в глушь Владимирских лесов, В тесный мир сухих сосновых срубов, Под намет шатровых куполов. А когда Хромец Железный предал Окский край мечу и разорил, Кто в Москву ему прохода не дал И на Русь дороги заступил? От лесов, пустынь и побережий Все к тебе за Русь молиться шли: Стража богатырских порубежий… Цепкие сбиратели земли… Здесь, в Успенском – в сердце стен Кремлевых, Умилясь на нежный облик Твой, Сколько глаз жестоких и суровых Увлажнялось светлою слезой! Простирались старцы и черницы, Дымные сияли алтари, Ниц лежали кроткие царицы, Преклонялись хмурые цари… Черной смертью и кровавой битвой Девичья святилась пелена, Что осьмивековою молитвой Всей Руси в веках озарена. И Владимирская Богоматерь Русь вела сквозь мерзость, кровь и срам, На порогах киевским ладьям Указуя правильный фарватер. Но слепой народ в годину гнева Отдал сам ключи своих твердынь, И ушла Предстательница-Дева Из своих поруганных святынь. А когда кумашные помосты Подняли перед церквами крик – Из-под риз и набожной коросты Ты явила подлинный свой Лик: Светлый Лик Премудрости-Софии, Заскорузлый в скаредной Москве, А в грядущем – Лик самой России – Вопреки наветам и молве. Не дрожит от бронзового гуда Древний Кремль и не цветут цветы: В мире нет слепительнее чуда Откровенья вечной Красоты!
Посыл – А. И. Анисимову
Верный страж и ревностный блюститель Матушки Владимирской, – тебе – Два ключа: златой – в Ее обитель, Ржавый – к нашей горестной судьбе.
Тайна тайн непостижимая, Глубь глубин необозримая, Высота невосходимая! Радость радости земной, Торжество непобедимое. Ангельски дориносимая Над родимою землей, Купина неопалимая!
Херувимов всех честнейшая, Без сравнения славнейшая Огнезрачных серафим, Очистилище чистейшая! Госпожа всенепорочная Без истленья Бога родшая Незакатная звезда, Радуйся, о благодатная! Ты молитвы влага росная Живоносная вода!
Ангелами охраняемый, Цвет земли неувядаемый, Персть сияньем растворенная, Глина девством прокаленная, Плоть рожденная сиять, Тварь до Бога вознесенная, Приснодевственная мать!
Ты покров природы тварной, Свет во мраке, пламень зарный, Путеводного столба! В грозный час, когда над нами Над забытыми гробами Протрубит труба, В час великий, в час возмездья, В горький час, когда созвездья С неба упадут, И земля между мирами, Извергаясь пламенами, Предстанет на Суд, В час, когда вся плоть проснется, Чрево смерти содрогнется (Солнце мраком обернется) И как книга развернется Небо надвое, И разверзнется пучина, И раздастся голос Сына:
«О, племя упрямое! Я стучал – вы не открыли, Жаждал – вы не напоили, Я алкал – не накормили, Я был наг – вы не одели…»
И тогда ответишь ты: «Я одела, я кормила, Чресла Богу растворила, Плотью нищий дух покрыла, Солне мира приютила В чреве темноты…»
В час последний в тьме кромешной, Над своей землею грешной, Ты расстелишь плат: Надо всеми, кто ошую, Кто во славе одесную, Агнцу предстоят, Чтоб не сгинул ни единый Ком пронзенной духом глины, Без изъятья навсегда, И удержишь руку Сына От последнего проклятья Безвозвратного Суда.
Отправлено: 21.07.13 13:30. Заголовок: Xena пишет: Потому ..
Xena пишет:
цитата:
Потому что Волошин был настоящим магом. Именно он вдохновил Булгакова к написанию "Мастера и Маргариты". И вдохновлял многих писателей и поэтов того времени.
Я об этом не знал. Пожалуйста подробнее. Это очень интересно. Если можно, дайте биографию Волошина. Xena пишет:
Проявляя неожиданное (для собственной матери, в первую очередь) мужество, используя чудесный дар располагать к себе людей, Волошин после 1917 г. превратился в того М. Волошина легенды, который укрывал в своём доме белых от красных, красных от белых, вызволял из-под ареста, по мере сил спасал от голода и тех и других… И третьих - вовсе не повинных в братоубийственной резне: актриса Ф. Раневская в глубокой старости помнила благодарно: «Мы <…> с Павлой Леонтьевной Вульф и её семьёй падали от голода, Максимилиан Александрович носил нам хлеб. Забыть такое нельзя»[7].
Образ ходатая, в сандалиях и «хитоне» проповедующего в теплушках и обивающего пороги генеральских приёмных ради спасения чьей-то жизни, утратив античный колорит, в самом деле придаёт Волошину черты страннической святости, православные черты молитвеника - заступника Земли Русской.
Но… в чаду тех лет М. Волошину ниспослано было испытание.
Вот как об этом пишет В. Купченко: в 1921 г., знакомый с председателем ЧК 3-ей дивизии, «Волошин покорил комиссара. Настолько - что тот предложил поэту просматривать списки осуждённых и вычёркивать тех, за кого он может поручиться: по одному из каждой партии. Разумеется, Максимилиан Александрович принял это предложение»[8].
В той же книге Купченко приводятся варианты этой истории, почерпнутые из разных источников. Так, по версии Р. Гуля, сам Бела Кун, поселившийся в доме поэта, позволил ему вычёркивать из расстрельных списков каждого десятого. По версии М. Авиновой, комиссар лишь однажды «подарил» Волошину жизни двухсот человек из тысячи осуждённых.
По данным В. Купченко, просматривая один из таких чекистских списков, Волошин был вынужден поручиться за самого себя, увидев свою фамилию. Э. Менделевич утверждает, напротив, что «белые, отступая, приговорили его к смерти»(5, 19). Наличие смертного приговора себе, кем бы он не был вынесен, Волошин подтверждает в стихотворении «Дом поэта»: «И сам читал в одном столбце с другими // В кровавых списках собственное имя»(5, 215). Стала близка, наконец, к воплощению вторая тоска «отрока Макса» (в детстве Волошин, молясь, «младенцем Максом» величал себя) по смертной казни?
Не стал ли этот договор, обросший легендами и, вероятно, преувеличениями, который М. Волошин («разумеется»?) заключил, критической точкой, моментом истины, экзистенциальным пределом - проверкой на практике этического принципа преодоления зла посредством принятия? Тем самым, что спасает «одного из» (но как упустить такой шанс?!), спаситель собственноручно подписывает смертный приговор остальным. Тем страшнее, если «одним из» назначает себя (но кто бы не?!.).
Выбор был дан и сделан. Соблазн выбора не отвергнут, ответственность (неизбежного) злодеяния принята на себя. Философ-экспериментатор, Волошин сознательно заразил себя бациллой зла, как «трихинами» революции себя - его Россия. Но преобразилось ли зло, освящено ли было в нём самом? Ответ на этот частный вопрос есть решение вопроса о состоятельности Руси-мессии, по Волошину, он же и есть разрешение Борхесова парадокса Иуды.
Отправлено: 22.07.13 00:54. Заголовок: Роман Гуль. Я уне..
Роман Гуль. Я унес Россию. Том 1. Часть 2
В редакции наши письменные столы были приставлены один к другому спинами. Так что мы сидели друг против друга. Конечно, стихи Волошина, переданные из рук в руки, меня заинтересовали. Но Ященко погрузился в чтение письма, оно было страниц в сорок-пятьдесят. А я — в какую-то редакционную работу. Но вскоре читать спокойно Ященко уже не мог, он то и дело восклицал: “Ужас!.. Черт знает что!..” И вдруг, прервав чтение, сказал: “Р.Б., это что-то невероятное, я прочту вам...” И стал читать письмо вслух. Волошин сначала писал, что посылает письмо и стихи с очень верным человеком. “Стихи о терроре” просит опубликовать там, где Ященко сочтет правильным, так как “здесь” они опубликованы быть не могут. Дальше Волошин описывал свою жизнь в Коктебеле во время гражданской войны и после нее, когда в Коктебель приехал “очищать Крым” важный посланец Кремля Бела Кун, поселившийся в доме у Волошина.
Известно, что Бела Кун, венгерский еврей, коммунист, в гражданской войне руководитель интернационалистических отрядов, ходил в Кремле на самых верхах. И вот — после занятия Крыма красными прибыл туда, чтобы произвести жесточайший террор. Перед отъездом в Крым Бела Кун цинически заявил: “Товарищ Троцкий сказал, что не приедет в Крым, пока там останется хоть один белогвардеец”. Бела Кун приехал не один. С ним “на руководящую работу” (как официально выражаются большевики) приехала “Землячка”, псевдоним-женщина (Розалия Семеновна Залкинд), большевичка с 1903 года, фурия большевизма, не имевшая никакого отношения ни к “пролетариату”, ни к “беднейшему крестьянству”, а происходившая из вполне буржуазной еврейской семьи. Эта гадина была кровава и беспощадна так же, как и Бела Кун, и Троцкий.
В Крыму верховный руководитель террора Бела Кун и его напарница Землячка расстреляли больше ста тысяч (!) бывших военнослужащих (белых), которым сначала была “дарована амнистия”. Для процедуры расстрела составлялись списки, но они были недостаточны, и “остряк” Бела Кун приказал всем, всем, всем бывшим военнослужащим под угрозой расстрела зарегистрироваться “для трудовой повинности”. И вот по этим-то спискам для “трудовой повинности” Бела Кун с Землячкой и повели массовые расстрелы. Спаслись единицы из незарегистрировавшихся и сумевших бежать из Крыма. Впоследствии такие марксистско-ленинские массовые убийства людей перешли в Китай, в Камбоджу, во Вьетнам, в Эфиопию. И к Гитлеру. По свидетельству Раушнинга, “фюрер” среди близких людей говорил, что он “многому научился у марксистов”.
Макс Волошин в письме к Ященко необычайно сильно описывал эти кровавые крымские дни. Волошин писал, что он и день и ночь молился за убиваемых и убивающих. Дальше шло что-то — “потустороннее”. Он писал, что они много и долго разговаривали с Бела Куном и у них установились какие-то “дружеские” отношения. Чем Волошин покорил Бела Куна? Вероятно, душевной чистотой. По письму, Бела Кун сошелся с ним настолько, что разрешал Волошину из “проскрипционных списков” вычеркивать одного из десяти. Волошин описывал, каким мучением для него было это вычеркивание “десятого”, ибо он знал, что девять будут зверски убиты. Волошин писал, что в этих кровавых проскрипционных списках он нашел и свое собственное имя, хотя ему и не надо было регистрироваться, как человеку штатскому и не белому. Но его имя вычеркнул сам страшный новый друг — Бела Кун. Боюсь утверждать, но, по-моему, Волошин писал, что Бела Кун иногда присутствовал при молитвах Волошина за убиваемых и убивающих.
Из дневника Волошина: …не все молитвы доходят, потому только, что не всегда тот, кто молится, знает, за что и о чем надо молиться. Молятся обычно за того, кому грозит расстрел. И это неверно: молиться надо за того, от кого зависит расстрел и от кого исходит приказ о казни. Потому что из двух персонажей - убийцы и жертвы в наибольшей опасности (моральной) находится именно палач, а совсем не жертва. Поэтому всегда надо молиться за палачей - и в результатах молитвы можно не сомневаться.
Максимилиан Волошин Террор Собирались на работу ночью. Читали Донесенья, справки, дела. Торопливо подписывали приговоры. Зевали. Пили вино.
С утра раздавали солдатам водку. Вечером при свече Выкликали по спискам мужчин, женщин. Сгоняли на темный двор.
Снимали с них обувь, белье, платье. Связывали в тюки. Грузили на подводу. Увозили. Делили кольца, часы.
Ночью гнали разутых, голых По оледенелым камням, Под северо-восточным ветром За город в пустыри.
Загоняли прикладами на край обрыва. Освещали ручным фонарем. Полминуты работали пулеметы. Доканчивали штыком.
Еще недобитых валили в яму. Торопливо засыпали землей. А потом с широкою русскою песней Возвращались в город домой.
А к рассвету пробирались к тем же оврагам Жены, матери, псы. Разрывали землю. Грызлись за кости. Целовали милую плоть.
26 апреля 1921 Симферополь
Бойня (отрывок).
Кто у часовни Ильи-Пророка На рассвете плачет, закрывая лицо? Кого отгоняют прикладами солдаты: - "Не реви - собакам собачья смерть!"
А она не уходит, а всё плачет и плачет И отвечает солдату, глядя в глаза: - "Разве я плачу о тех, кто умер? Плачу о тех, кому долго жить..."
Человек-легенда Волошин оброс мифами еще при жизни. “Скажите, неужели все, что рассказывают о порядках в вашем доме, правда?”, — спросил у Макса гость. “А что рассказывают?” — “Говорят, что каждый, кто приезжает к вам в дом, должен поклясться: мол, считаю Волошина выше Пушкина! Что у вас право первой ночи с любой гостьей. И что, живя у вас, женщины одеваются в “полпижамы”: одна разгуливает по Коктебелю в нижней части на голом теле, другая — в верхней. Еще, что вы молитесь Зевсу. Лечите наложением рук. Угадываете будущее по звездам. Ходите по воде, аки по суху. Приручили дельфина и ежедневно доите его, как корову. Правда это?”. “Конечно, правда!” — гордо воскликнул Макс…
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме